История Елены Бережной — это не просто рассказ о тяжелой травме, едва не оборвавшей карьеру и жизнь молодой фигуристки, а драматическая хроника отношений, в которых спортивный партнер постепенно превращался в источник постоянной угрозы.
«Резкий удар в висок — и я падаю, наблюдая, как на льду расплывается ярко-красное пятно. Не чувствуя острой боли, я оставалась в сознании и видела всё словно через стекло», — вспоминала Елена о том декабрьском дне 1995 года, когда лезвие конька ее партнера рассекло ей голову и разделило судьбу на два несоизмеримых отрезка — «до» и «после».
Кричал и бросался с кулаками
1991 год стал для четырнадцатилетней Лены Бережной переломным. Она решила уйти от ограниченных возможностей провинциального катка в родном Невинномысске и переехала в Москву в надежде найти партнера и шанс пробиться в большой спорт. В огромном городе ей повезло почти сразу — в ЦСКА ей предложили встать в пару с девятнадцатилетним фигуристом из Латвии Олегом Шляховым, который уже выступал на международном уровне.
Но даже тогда было трудно не заметить тревожные сигналы. За плечами Шляхова уже тянулась длинная цепочка партнерш, каждая из которых, по его словам, «чем-то не подходила», и Елена стала восьмой по счету. Для юной спортсменки, мечтавшей о стабильности и большом спорте, эта странная деталь показалась не таким уж весомым поводом для сомнений — возможность наконец обрести постоянного партнера значила куда больше, чем чьи-то предостережения. Настолько больше, что она приняла решение не просто кататься с Олегом, но и переехать в Латвию, чтобы продолжать тренировки и представлять ее сборную.
Тем временем характер Шляхова быстро проявлялся во всей своей сложности. Елена позже призналась, что на первых порах он извинялся за вспышки гнева и старался скрывать резкие выпады от окружающих, словно боялся огласки. Но как только на горизонте появились первые серьезные победы, его поведение стало стремительно выходить из-под контроля. Любая ошибка вызывала бурю раздражения, он срывался буквально в мгновение ока, кричал, размахивал руками и мог броситься с кулаками независимо от того, видели это другие или нет. С каждым месяцем становилось всё очевиднее, что рядом с ним нахождение превращается в опасное испытание, которое Елена, тем не менее, продолжала терпеть, веря, что это лишь издержки напряженной спортивной жизни.
Увидела конек совсем близко
Елена продолжала тренироваться, словно загоняя себя в угол, из которого уже не было выхода. Никто — ни друзья, ни коллеги, ни даже мать самого Шляхова — не мог понять, почему она терпит постоянные вспышки ярости партнера, его ругань, угрозы и удары, которые время от времени все-таки случались. Мама Олега искренне жалела юную российскую фигуристку и пыталась поговорить с сыном, но её слова никак не влияли на его поведение. Тамара Москвина, опытнейший тренер, увидев ситуацию своими глазами, назвала положение Бережной почти рабским и безуспешно уговаривала спортсменку разорвать этот опасный союз.
Несмотря на всё это, в 1993 году дуэт всё же дебютировал на чемпионате Европы, заняв восьмое место. Казалось, впереди открывается путь к новым вершинам, но реальность оставалась куда темнее. Спустя четыре сезона совместного катания великих успехов не последовало, а в 1994 году пара переехала в Санкт-Петербург, чтобы тренироваться под руководством всё той же Москвиной. Она вспоминала, что даже в тех моментах, когда партнеры случайно оказывались слишком близко во время сложных элементов, Шляхов не спешил убирать ногу с лезвием, оставляя Елене минимум шансов избежать травмы. Такое отношение казалось ей не просто грубым, а опасным и непредсказуемым.
Со временем тревожных эпизодов становилось всё больше, и в январе 1995 года судьба нанесла решающий удар. До чемпионата Европы оставалась всего неделя. Пара готовилась в Риге, отрабатывая элементы практически до изнеможения, и подошла к параллельному вращению — тому самому либелю, где обе ноги уходят назад, и важно сохранять идеальное расстояние. В одно мгновение Елена увидела прямо перед собой приближающийся конёк партнера, захотела предупредить его, крикнуть хотя бы одно слово, но не успела — дальше всё погрузилось в хаотичный вихрь.
Расплатиться не сможете никогда
Дальнейшие события разворачивались так стремительно и тяжело, что саму спортсменку спасало лишь то, что она оставалась в сознании, но словно отстранённой от происходящего. Олег, побледневший от осознания случившегося, подхватил окровавленную партнершу на руки и понёс к машине скорой помощи. В больнице врачи действовали быстро и слаженно, накладывали швы один за другим, стараясь остановить кровотечение и стабилизировать состояние пострадавшей. Однако когда последняя нитка была затянута, выяснилось, что главное испытание только начинается.
Елена молчала не потому, что ей было страшно или больно. Она просто не могла произнести ни слова — лезвие конька задело череп и повредило область, отвечавшую за речь. Диагноз оказался настолько суровым, что врачи без колебаний сообщили: необходима трепанация. Позднее стало ясно, что одной операции недостаточно — понадобилась вторая, чтобы дать шанс восстановить жизненно важные функции.
Когда угроза жизни отступила, начался долгий этап возвращения к реальности. Никто, кроме самого Шляхова, даже в шутку не поднимал тему спорта — все силы медиков уходили на то, чтобы вернуть Елене способность говорить, двигаться уверенно и просто существовать без боли. Первое время Олег появлялся в больнице с раскаянием, уверял, что всё наладится и они вновь выйдут на лёд как прежде. Но чем яснее становилось, что их совместное будущее невозможно и что Елену хотят вернуть в Россию, тем сильнее его охватывало раздражение.
Когда он услышал о планах перевезти спортсменку домой, его реакция стала вспышкой ярости, в которой вновь проступили черты прежнего человека: «Вы вообще понимаете, сколько денег в неё вложено? Какое право вы имеете уезжать? Вам никогда не расплатиться!» — так, по словам Елены, он обрушился на её близких. Казалось, для него она была не человеком, пережившим тяжелейшую травму, а вложением, которое внезапно перестало оправдывать ожидания.
И именно в этот момент, когда всё вокруг погрузилось в отчаяние и неопределённость, рядом с Еленой появился человек, который стал для неё настоящим спасением, — Антон Сихарулидзе.
«Ты сядешь в тюрьму, если что-то случится»
Когда завершился чемпионат Европы, Антон Сихарулидзе, узнав о случившемся, приехал в больницу одним из первых. Вид Елены, сидящей молча и беспомощно, ошеломил его — ещё вчера она была энергичной, живой, целеустремлённой, а теперь не могла произнести даже простейшей фразы. Антон вышел на улицу, нервно закурил и задал врачам единственный вопрос, который в тот момент имел значение: «Она снова сможет говорить?» Ответ оказался предельно честным и пугающе неопределённым: «Мы не можем дать гарантий. Вероятность примерно пополам».
Но уходить он не собирался. На время он фактически занял место сиделки, подменив мать спортсменки, которая до этого помогала дочери заново осваивать речь и восстанавливать координацию. Теперь рядом с Еленой круглые сутки был Антон. Выводил на прогулки, читал вслух, терпеливо повторял упражнения, подбадривал и учил не бояться собственных слабостей. После возвращения в Россию они стали жить вместе, и его участие стало главным двигателем её медленного, но уверенного выздоровления. Елена продолжала заикаться, путалась в словах, иногда теряла равновесие, но с каждой неделей чувствовала, что возвращается к жизни.
Постепенно к ней пришло и то, что казалось недостижимым после травмы, — желание вновь выйти на лёд. Сначала это было просто смутное ощущение. Нестерпимая тоска по привычному ритму тренировок, по звуку лезвий, по чувству лёгкости в движении. Затем это желание обрело совершенно чёткие очертания. Она снова хотела соревноваться, работать, жить этим. Рядом был Антон, который мог поддержать её не только физически, но и эмоционально, и именно его присутствие делало возвращение возможным.
Но этот порыв вызвал у Тамары Москвиной противоречивую смесь чувств. Тренер хорошо понимала, сколь рискованной может оказаться эта попытка, и, как она потом признавалась, первое, что пришло ей в голову, было тревожное: «Ты сядешь в тюрьму, если что-то случится». Однако желание Елены было настолько сильным и ясным, что невозможно было просто отмахнуться. Москвина тщательно просчитала каждое действие, проконсультировалась со специалистами, выстроила осторожную, поэтапную программу, где даже самые мелкие элементы были рассмотрены под лупой. Тем не менее вокруг неё тут же поднялась волна критики — коллеги уверяли, что ради собственных амбиций она готова подвергнуть опасности «больного ребёнка», как они выражались. Но сама Тамара знала — это решение исходило не от неё, оно родилось в душе самой Елены, и тренер только помогала воплотить его безопасно.
Безразлична жизнь детей
И всё-таки чудо случилось. Любовь, преданность и упорный труд сделали то, что ещё недавно казалось фантазией: спустя менее чем год после страшной травмы Елена Бережная и Антон Сихарулидзе вышли на европейский лед и завоевали бронзу. Этот результат стал символом не столько спортивной победы, сколько невероятной силы духа. Далее последовали и титулы чемпионов мира, и олимпийское золото — достижения, которые превратили их пару в одну из самых ярких в истории фигурного катания. Но, как нередко бывает, там, где заканчивается спорт, заканчивается и то особое единение, которое рождалось на льду.
В 2002 году, завершив профессиональную карьеру, Елена и Антон приняли решение расстаться. Их связь за годы совместных испытаний окрепла до такой степени, что стала больше походить на родственные отношения, чем на романтические. Они сохранили тёплый контакт, уважение и благодарность, понимая, что каждый из них стал частью невероятного пути другого.
Новая большая любовь вошла в жизнь Бережной тогда, когда она гастролировала по США с ледовым шоу. Там она познакомилась с британским фигуристом-одиночником Стивеном Казинсом. Он был женат, но, как позже признавался, брак давно не приносил ему счастья, и встреча с Еленой стала для него тем самым толчком, который изменил всё. Их отношения развивались стремительно, чувства оказались взаимными, и вскоре они поженились. В 2007 году у пары появился первенец — сын Тристан, а спустя два года семья пополнилась дочерью Софией-Дианой.
Однако семейная гармония оказалась недолгой. Со временем Стивен снова начал чувствовать собственную несостоятельность и внутренний дискомфорт, и честно признался жене, что больше не может быть счастлив в этих отношениях. Елена поступила так же честно. Собрала вещи, забрала детей и подала на развод. С 2012 года она снова стала самостоятельно поднимать одного сына и одну дочь.
Отношение Казинса к детям со временем охладело. По словам Бережной, он практически перестал интересоваться их жизнью. Елена даже специально приезжала в Канаду, чтобы дать им возможность общаться с отцом, но заметила, что встречи не приносили ему радости, а позже исчезли и выплаты алиментов. Оставались лишь редкие звонки по праздникам — максимум внимания, которое он был готов уделять.
Несмотря на это, Елена не сломилась. Она всегда отличалась внутренним стержнем, который помогал ей выбираться из, казалось бы, безвыходных ситуаций. Сегодня она живёт в Санкт-Петербурге, воспитывает детей и работает тренером в собственной школе. На ледовых шоу она иногда появляется в паре с Антоном Сихарулидзе, и зрители неизменно встречают их с восторгом, словно видя две половины легенды, которые всё ещё идеально чувствуют друг друга на льду.
Как бы ни повернулась её судьба, тот самый страшный миг 1995 года стал не концом, а началом её нового, удивительно наполненного этапа — жизни, в которой нашлось место и победам, и любви, и материнству, и той невероятной стойкости, которая сегодня вдохновляет многих.
