В 1989 году в одном цветущем болгарском дворике встретились две вселенные. Одна из них была построена на строгой неопровержимой логике, на четком понимании того, что каждое явление можно измерить, взвесить и объяснить. Этой вселенной была академик Наталья Петровна Бехтерева – один из титанов советской науки, директор Института мозга. Она приехала в маленький болгарский городок Петрич не для того, чтобы увидеть чудо. В тот момент ей правило лишь холодное научное любопытство.
Другой вселенной была слепая провидица Ванга. Простая старуха, чей дар выходил далеко за рамки любого известного научного закона. Вселенная Ванги состояла из голосов, которые были не слышны никому другому. Она видела то, что не видели зрячие.
Для Бехтеревой, посвятившей всю свою жизнь изучению сложнейшего механизма во Вселенной – человеческого мозга – способности Ванги были либо мастерской мистификацией, либо странностью, которую необходимо было изучить. Ни на какое другое толкование научное сознание Бехтеревой было не согласно. Однако Наталья Петровна не смогла предугадать, чем обернется для нее эта встреча.
На краю пропасти
Бехтерева шла к Ванге, полная скепсиса и профессиональной отстраненности. Она была готова к любым трюкам, наводящим вопросам, к тонкой психологической игре, к использованию заранее собранной информации.
Ее мозг, привыкший анализировать триллионы нейронных связей, просеивал каждое слово, каждый жест, изменение в интонации незрячей собеседницы. Но Ванга молчала, словно пытаясь уловить то, что наполняла комнату помимо их двоих. А затем она произнесла слова, которые пробили брешь в несокрушимой броне научного мировоззрения Бехтеревой.
Провидица заговорила о ее матери, о человеке, которого уже более десяти лет не было в этом мире. Ванга не задавала вопросов. Она утверждала, что прямо сейчас рядом с Натальей Петровной стоит ее ушедшая мама. Что чувствовала в этот момент женщина, которая знала о мозге все? Мог ли в тот момент ее разум, привыкший доверять только фактам, обработать информацию, которая не просто противоречила науке, а полностью разрушала ее основы?
Ванга продолжала говорить, и ее слова были точны во всем. Она описывала детали, которые мог знать только самый близкий человек. Наталья Петровна понимала, что это не угадывание, а знание, пришедшее из ниоткуда. Точнее сказать, из мира, существование которого на тот момент Наталья Бехтерева категорически отрицала. И теперь на ее глазах происходило нечто невозможное. Все ее знания оказались бессильны перед чуть слышным голосом слепой старухи.
Наталья Бехтерева покидала это место другим человеком. Ее научное любопытство сменилось глубочайшим потрясением, а железобетонная уверенность материалиста – растерянностью и смятением. Вопрос, который до этого момента казался ей абсурдным, теперь звучал в ее голове оглушительным набатом:
«А что если душа действительно существует?»
В тот момент академик еще не осознавала, что это встреча была не просто экспериментом, а первым шагом в ту область, из которой ее рациональный ум уже не выберется прежним. Это был лишь первый эпизод, за которым последует целая лавина необъяснимых и пугающих событий в ее жизни.
Чтобы понять глубину пропасти, на краю которой оказалась Наталья Бехтерева после визита к Ванге, нужно сначала осознать, кем она была. Бехтерева была воплощением ледяного хладнокровия науки. Ее имя внушало трепет, а ее авторитет был абсолютен. Она была внучкой Владимира Бехтерева, которого называют гением российской психиатрии.
Наталья Петровна штурмовала тайны человеческого мозга в Институте мозга, где каждая мысль, каждая эмоция подвергалась беспристрастному научному анализу, а мистика была под запретом. Наталья Бехтерева и ее команда совершила настоящий прорыв в исследовании мозга, впервые применив метод вживления электродов для диагностики и лечения больных. Этот метод также позволил получить новые данные о жизни отдельных зон мозга.
«Что же это может быть, если не душа»
Один из таких фактов исходил из стен исследовательского института акушерства и гинекологии имени Отта, расположенного в Петербурге. Здесь врачи изучали психические изменения, которые происходят у женщин во время родов. Среди сотен протоколов и отчетов ученые обнаружили одну шокирующую закономерность. Женщины описывали один и тот же по своей сути феномен. Они видели свое собственное тело со стороны. Словно их сознание отделилось от него и парило где-то над потолком, наблюдая за происходящим.
Конечно, ученые сразу же дали ему рациональное объяснение. В нейрофизиологии есть такое понятие, как схема тела. Это представление, которое хранится в мозгу и позволяет нам совершать движения не задумываясь, ощущать границы своего тела и получать знания о нем. Например, если по какой-то причине у человека парализует ногу, он будет какое-то время пытаться двигать конечностью, недоумевая, почему она его не слушается.
Исследователи предположили, что в экстремальной ситуации во время родов эта схема дает сбой, вызывая мощнейшую галлюцинацию – иллюзию выхода из физической оболочки. Это объяснение легко укладывалось в голове ученых. Но Наталья Бехтерева четко понимала, что галлюцинации вызывают искажения в сознании, расплывчатость. А рассказы женщин были четким. В них было много деталей: конкретные действия врачей, форма инструментов и слова, произнесенные людьми в белых халатах.
Размышляя над этим феноменом, Наталья Бехтерева говорила: «Надо проверять этот феномен и дальше думать, что это такое? Что может выйти из тела и наблюдать со стороны? Я не искала других определений, о что же это может быть, если не душа».
Это стало еще одной трещиной в монолите мировоззрения Натальи Бехтеревой. Все же эти феномены не выбивали почву из-под ног, потому что от них можно было держаться на расстоянии. Но в 1990 году они стали частью жизни Натальи Петровны. Из жизни ушел муж Бехтеревой – Иван Ильич Каштелян, которого она не просто любила, а боготворила.
Дом, где раньше звучали научные споры, погрузился в молчание. И именно из это молчания родилось нечто, к чему академик была абсолютно не готова. Все началось с едва уловимых шорохов, которые холодный разум Натальи Бехтеревой списывал на игру скорбящего воображения. Порой ей казалось, что она слышит до боли знакомые шаги в коридоре. Все это Наталья Петровна объясняла слуховыми галлюцинациями, вызванными сильнейшим стрессом.
Наталья Бехтерева старалась не обращать на это свое внимание. Но звуки в ее квартире повторялись ежедневно. За ними пришли образы. Иногда ей казалось, что боковым зрением она видит родную фигуру. Но стоило ей повернуться, как все исчезало.
Наталья Петровна стала чувствовать присутствие Ивана Ильича, ощущать на себе его пристальный взгляд. Ее рациональная сторона с ужасом заключала, что она сходит с ума. Но другая часть, которая проснулась в ней после встречи с Вангой, шептала, что это не иллюзия, а контакт с чем-то реальным.
Кусочки одного пазла
Наталья Петровна поняла, что она получила невероятное и пугающее доказательство. Теперь она знала, что контакт с сознанием ушедшего человека возможен. Потрясение от этого сна заставило Бехтереву пересмотреть не только свое настоящее, но и свое прошлое. Она вспомнила два других пророческих сна, которые видела в детстве и молодости. Она вспомнила свои горячие споры с психотерапевтом Андреем Гнездиловым, который много лет работал с тяжелобольными людьми и не единожды становился свидетелем клинической смерти своих пациентов.
Именно от Андрея Гнездилова Наталья Бехтерева когда-то услышала историю о Юлии, у которой во время операции наступила клиническая смерть. Женщину спасли, а Андрей Гнездилов должен был определить, не осталось ли у Юлии последствий от этого состояния. Психотерапевт должен был проверить в норме ли ее память, рефлексы.
Как только Юлия увидела человека в белом халате, она сразу же стала приносить ему свои извинения по поводу тех хлопот, которые она доставила врачам. Оказалось, что время операции женщина следила за всем со стороны. Она слышала крики врача о том, что у пациентки остановилось сердце, а затем его четкие команды, которые врач отдавал своим коллегам.
После женщина оказалась у себя дома. Она увидела свою дочь Машу, которая кружилась в новом платье перед зеркалом, свою мать и соседку, зашедшую к ним в гости. Юлия застала и тот момент, когда Маша, кружась по комнате, случайно задела старинную кружку, стоящую на столе. Та упала и разбилась вдребезги.
Позже все эти детали были проверены Андреем Гнездиловым, который лично поговорил и с матерью Юлии, и с ее дочерью. Все эти факты были подтверждены. Андрей Гнездилов рассказывал Наталье Бехтеревой и другие истории, которые на тот момент академик слушала с неприкрытой ухмылкой.
– У меня была возможность много раз убедиться в том, что человеческое сознание не исчезает после ухода человека. От своих пациентов я узнал, что за порогом жизни нас ждут не родственники. В зависимости от убеждений, люди видят то ангелов, то женщин в белом, то светящиеся фигуры, – рассказывал Андрей Гнездилов, не обращая внимания на скепсис свой собеседницы.
Андрей Гнездилов
Встреча с Вангой, собственные сны и видения, рассказы Андрея Гнездилова, исследования ученых института Отта – все это были кусочки одного пазла, который Наталья Бехтерева смогла сложить только к концу своей жизни.
В конце своей жизни, в 2008 году, Наталья Петровна дала одно из последних своих интервью. Тогда она произнесла такие слова: «Почти каждый человек испытывает страх перед тем моментом, когда он уйдет. И этот страх ожидания страшнее самого ухода. Джек Лондон написал рассказ о человеке, который решил украсть упряжку с собаками. Но они его искусали до смерти. Уходя он произнес такую фразу: «Люди оболгали смерть». Страшно само умирание, а не смерть. Я не боюсь».
